Правовые причины I русской революции как признаки современной России
Французский мыслитель Ш. Монтескье в известном труде «О духе законов» отмечал, что «законы должны в такой мере приходиться к народу, у которого они действуют, что только в редких случаях их можно привить другому».1 Такое соответствие, по мысли Монтескье, возможно только в том случае, когда законы согласованы с физическими условиями страны, с ее климатом, с качеством почвы, с географическим положением государства, его величиною, образом жизни его граждан, степенью свободы, религией, численностью населения, правами и пр. познать такую взаимосвязь было равносильно, по мнению Монтескье, раскрытию «духа законов» народа. Ученый, работая над своим трудом еще во времена Екатерины II, обращал внимание на игнорирование указанных взаимосвязей деспотической тиранической властью царского самодержавия. Современник царицы. Которую нынешние идеологи характеризуют, как «просвещенную», А.И. Радищев указывал на рабское состояние народа, в чем видел причину народных восстаний и предупреждал правящие сословия о грозящем возмездии: «Смерть и пожигание» будут нам наградою за нашу суровость и бесчеловечие». Но и спустя век мало что изменилось в правовом положении народов России. Проводимые в этом направлении реформы были неполными, а главное не отражали ни духа народа, ни духа времени. К началу XX века в этом мнении были убеждены как представители науки, так и политическая общественность - от социал-демократической до либеральной. Историк и политик П. Милюков по этому поводу отмечает, что если бы была дана «маленькая конституция» в середине XIX века, то она могла бы удовлетворить недовольных режимом, но если такая же «конституция» будет «дарована» уже в начале XX века, то она логически приведет к «большой революции». Предотвратить ее может только широкая политическая реформа.3 Характерно, что слово «конституция» бралось в кавычки, поскольку оно было запрещено, и в русской легальной печати было возможным его употреблять только по отношению к западным странам.
Незнание или игнорирование законов социальной эволюции приводило к тому, что «естественный ход вещей», говоря словами М. Ковалевского, историка того времени, заменяли неестественным, «порождавшим революцию».4
Что же есть революция? Вся история социальных протестов, в принципе, есть история борьбы за свои права, стремление людей к справедливости. Но революции среди них - социальный «продукт» уже сравнительно недавней истории». Известные движения социального протеста в России, связанные, например, с именами Степана Разина, Емельяна Пугачева стоили, как мы знаем, множества жертв, были нередко необоснованно жестокими, в то же время, они, как отмечал легальный марксист П. Струве, были бессильными и поэтому «разбивались о государственную мощь».
Неэффективность таких форм «смуты» понималась в народе, поэтому позже появляются более сложные социальные явления, которые по мнению религиозного философа С.А. Аскольдова, имеют под собой уже определенную «идеологическую основу - это революции».
«Переход государственной власти из рук одного класса в руки другого класса, - отмечал В.И. Ленин, - есть первый, главный, основной признак революции.. .»
Здесь Ленин говорит об основном признаке революции, а значит - об утверждающем факте ее как идеологическом явлении. Об общих причинах революции и ожидаемых последствиях следующим образом писал Н.А. Бердяев: «Всякая революция - есть реакция на реакцию, после которой наступает реакция на революцию».8 Последний вывод немарксиста Бердяева очень важен, поскольку он поясняет и причины революции и негативные, к сожалению, последствия, имеющие место после революции на фоне общих положительно решенных задач, объективным их характером, а не субъективными действиями лидеров революционной партии, как теперь это стремятся преподнести «придворные» аналитики.
В революции исследователями признавалось движение вперед, хотя и не в лучшем варианте. М. Ковалевский пояснял это на примере Революции во Франции «Под непосредственным влиянием событий 1789 года зарождается современная демократия» - пишет он.
Как сложное филологическое явление характеризовал революционный исход С.А. Аскольдов: «подобно как тяжелые болезни, зачастую преодолеваются и даже иногда ведут к тому или иному обновлению организма, так и революционные процессы сменяются возрождением жизни».
Революция - не заговор, это прежде всего стихийный жест отчаяния народа против своих угнетателей. К революции возможно готовиться, но нельзя ее запланировать, определить сроки, предусмотреть этапы. О революции в таком понимании можно сказать словами исследователя революций В.В. Берова-Флеровского, который еще до начала I русской революции определил процесс возникновения революции так: «Они возникают, как загораются хвойные леса в стране сплошных лесов Севера: случайно, путем самовозгорания, в такие минуты никто не составляет организации, а организация возникает сама собою...»
Возможно ли, так сказать, «прогнозирование» революций? Возможно ли их предупреждение? Представляют в этом плане интерес дореволюционные исследования историка Н.И. Кареева, которые полностью подтвердились уже после I русской революции.
Отрицая наличие всеобщих и неизбежных исторических законов, он признавал наличие определенной «психологической и социологической закономерности в общественном развитии».
У него в то время не вызывало сомнений, что русская политическая, интеллектуальная и экономическая жизнь развивается в направлении назревавшей революции. Ее пришествие, по мнению Кареева, являлось естественным и необходимым, а значит и «законосообразным моментом нашей исторической эволюции. Такая объективная «законообразность» была частным случаем конкретно сложившейся в России 100 лет назад политической ситуации. Он пояснил это так: «будь Николай II не тем, чем он был, и окружай его не такие люди, которые его окружали и от его имени правили Россией, ее история пошла бы несколько иным путем...»
Могли ли что-либо предотвратить приход революции в сложившейся ситуации? Для Кареева это могло быть только «чудо», под которым он мог представить, например, отказ царя от самодержавия, а высших сословий от привилегий.
В основе такого анализа лежит причинно-следственная связь. Нельзя утверждать, что что-нибудь обязательно случиться. Но возможно предсказать, что если произойдет то-то и то-то, то из этого должно, по опыту, произойти то-то. То есть, революции возможно предупредить, устранив их причины.
Нынешняя политическая и социально-экономическая ситуация в России, как бы это не казалось парадоксальным, по мнению независимых политиков во многом являет собой тенденции столетней давности.
Сегодня есть конституция, но практически под запретом находится даже любая мысль о внесении в нее каких-либо изменений. Необходимость же таковых назрела. Законодательная власть РФ, первые попытки создания которой происходили тоже 100 лет назад как положительный результат I русской революции в России, но результат не доведенный до конца, что привело к последующим революциям, сегодня также низведена до абсолютной властью - президентом и правительством. Последние бесцеремонно подмяли под себя представляющий народ орган власти, но сами находятся под жестким давлением международных (прежде всего США) политических и финансовых структур.
Такой перекос в полномочиях ветвей власти практически ликвидирует идею конституционализма, поскольку делает исполнительную власть неподконтрольной обществу, создает условия для неисполнения ею законов и создания законов под себя.
Конституция становится декларацией. Именно так сегодня только и возможно рассматривать положения Конституции РФ о том, что основным источником власти в государстве является народ, что эту власть он осуществляет в форме свободных выборов и референдумов.
«Свобода» выборов, как мы знаем, превращена в фарс, в неприкрытый даже формально процесс полномасштабного использования административного ресурса, в поощряемую зависимой судебной властью практику фальсификации итогов выборов. Что же касается референдума, то под каждую его идею вносятся все более ужесточающие поправки в соответствующий закон. Фактически референдум сегодня запрещен, а вместе с ним и всякое влияние общества на власть и ее политику. Сама же политика становится все более антисоциальной, а значит и антинародной.
Вкупе с запретом референдума народ лишается говоря словами правоведа И.А. Ильина права «изменять законы по закону» и «совершенствовать государственный порядок, не нарушая государственного порядка».
Власть сама открывает путь к альтернативному варианту реформирования, который предусмотрен также Всеобщей декларацией прав человека 1948 г. - к восстанию против тирании и угнетения», т.е. к революции. Это не выбор сторонников социализма, это не выбор народа, это выбор власти.
Г.Г. САВЕЛЬЕВ,
кандидат политических наук,
доцент Псковского государственного
политехнического института